Михаил Костюков: «Главное у Уткульбаева – это ноль сзади, нежели шесть забить впереди»

«Если выигрывали, Слуцкий целую неделю с улыбкой ходил: шутил, “Руки Вверх!” в раздевалке ставил»

Ты один из немногих футболистов прошлого сезона, кто еще не высказывался насчет вылета «Рубина» в Первую лигу. Какие ты испытал эмоции в мае 2022 года?

Для меня это был очень сложный период, потому что я наблюдал за этим со стороны. Я не тренировался из-за травмы, не мог ничем помочь на футбольном поле, для меня это было очень тяжелое время. Когда вылетели, честно, слезы на глаза накатывались.

В прошлом сезоне команда уж очень беспомощно выглядела весной. Чего стоит одно знаменитое поражение «Сочи» дома 0:6.

Когда ты 0:6 проигрываешь, конечно, понимаешь, что вообще все пошло не по плану. Трудно с ходу давать оценку подобным поражениям. Чтобы понять причины, надо сесть и серьезно проанализировать все ошибки. Наблюдая со стороны, я, разумеется, был в шоке, как и все болельщики. Тут сразу на ум приходит легендарная цитата Александра Витальевича Григоряна: «Мы сегодня…» Дальше, я думаю, все знают, какие идут слова.

А почему у Слуцкого не получилось в Первой лиге после вылета из РПЛ?

По окончании прошлого сезона у «Рубина» была очень короткая предсезонка. Весной прошлого года уехали все легионеры, команду предстояло выстраивать заново. С нуля состав очень сложно создать, потому что много новых игроков, всем нужно друг с другом познакомиться, поговорить. Приличное количество времени занимает конструкция игры, нужно ведь, чтобы все сыгрались, притерлись друг к другу. Даже элементарно имена запомнить бывает сложно, когда сразу много новичков в команде. Я думаю, что очень сильно результат повлиял на Леонида Викторовича. В первые месяцы не получалось у нас стабильно добывать победы. Сначала выиграем, потом проиграем, потом ничья. Упускали очень обидные победы, как в матче с «Аланией», когда выигрывали 2:0, а потом в концовке пропустили. Это очень сильно бьет эмоционально по всем и, конечно, по тренерскому штабу. Ты подходишь к следующей игре после неудовлетворительного результата с мыслью, что тебе надо обязательно выиграть. Это тоже давит эмоционально.

В конце прошлого сезона бытовало мнение, что «Рубин» провалился из-за слабой академии. Не хватило воспитанников, чтобы залатать дыры в команде.

Я сейчас наблюдаю за молодыми ребятами в «Рубине», вижу, как они выкладываются, стараются произвести приятное впечатление, закрепиться в команде. Скажу, что они большие молодцы, раз так цепляются за свои шансы. У меня, например, не было возможности в возрасте 18-19 лет тренироваться с первой командой. Близко об этом подумать нельзя было. В их возрасте меня вообще «Волга» отправила во Вторую лигу, чтобы я там все доказывал.

А это связано с тем, что в твои годы просто был выше уровень футбола или к молодежи было меньше доверия?

Скорее, не было столько доверия, сейчас намного больше присматриваются к молодым ребятам.

А на тренировках Слуцкий подавал вид, что может уйти? Обычно усталость, недовольство тренеров всегда чувствуется игроками.

Могу сказать, что Викторович очень сильно переживал любое поражение. Если выигрывали, он целую неделю с улыбкой ходил: шутил, «Руки Вверх!» в раздевалке ставил. Когда «Рубин» проигрывал, мог несколько дней ни с кем не разговаривать. Я поначалу удивлялся, думал, зачем он уж так близко к сердцу все принимает. А потом до меня дошло, что для него любое поражение – всегда болезненная вещь.

«У Слуцкого и Уткульбаева разный подход к тренировкам»

Ты один из тех футболистов, кто очень хорошо запомнил тренировочный процесс Слуцкого. Чем сейчас отличаются тренировки Уткульбаева?

Разный подход к организации тренировок. Я пока что не так много потренировался под руководством Юрия Анваровича, потому что в начале зимних сборов я все еще продолжал восстанавливаться от травмы. У Уткульбаева очень большая нацеленность на оборону, причем неважно, где ты играешь: в защите или атаке. Для него, как уже высказывались многие, главное – это ноль сзади, нежели шесть забить впереди.

На зимних сборах действительно была жесткая дисциплина. Достаточно много запретов установил Юрий Анварович.

Да, еще в начале сборов были озвучены тренерским штабом определенные требования. На мой взгляд, они более чем адекватные. У каждого тренера свое видение на то, какие должны быть правила в коллективе. Мы как футболисты должны их выполнять.

Насколько для тебя это другой тренер с точки зрения характера и темперамента?

Очень собранный и дисциплинированный человек. В меру строгий тренер. Леонид Викторович более открытый, легкий на общение человек. Юрий Анварович тоже периодически любит пошутить, но, конечно, не так часто, как Слуцкий.

Мы тебя все знаем как очень разнопрофильного игрока. И опорника ты играл, и центрального полузащитника, и нападающего, и даже крайнего защитника. В какой роли тебя видит Уткульбаев в команде?

Наверное, этот вопрос лучше ему задать (улыбается).

Мы наблюдали за тобой на тренировках, ты в основном был в группе среди нападающих, выполнял часто упражнения на завершение атак. Все-таки, наверное, больше нападающим?

Да, если говорить о тренировочном процессе, то работаю вместе с игроками атаки. Когда играли с «Ахматом» в контрольном матче, я вышел нападающим вместо Мераба Уридии. Потом схема немного поменялась, мы перестроились с двух нападающих на одного, и я играл на позиции левого полузащитника.

В целом какая у тебя любимая позиция на поле?

Даже трудно сказать сейчас. Когда я только перешел в «Рубин», первое время я играл чистого нападающего: или с кем-то в паре, или один. Потом меня стали использовать на разных позициях. Для меня это не было в новинку, потому что я еще в «Амкаре» играл крайнего защитника, классического латераля. Также выходил и в тройке опорных полузащитников. В принципе понимаю, как там действовать. Но, конечно, привычнее было всегда играть нападающего.

Ты не ощущаешь себя этаким Зинченко, который в Уфе начинал играть классическим плеймейкером, ЦАПом, а чуть позже, когда перебрался в Англию, стал крайним защитником?

С Зинченко никогда не проводил параллели. Да и ни с кем, по сути, никогда не сравнивал себя. Универсальность на поле, мне кажется, это только плюс для игрока. В целом тут основной момент вот в чем: сыграть-то на любой позиции может любой игрок. Подойдет к тебе тренер, скажет: «Вот на этой позиции надо выйти, сыграешь?» Ты ответишь: «Конечно, сыграю». Другое дело, проведешь ли ты матч без потери качества? Поэтому надо быть готовым ко всему. Я сейчас вспомнил: первый матч за «Рубин» против «Зенита» я сыграл на месте опорного полузащитника. Тренерский штаб просто попросил выйти на этой позиции. Ничего не поделаешь, играешь там. Помню, тот матч проходил почему-то на очень плохом поле по качеству, когда я вышел, оно совсем было испорченным. Задача у меня была в игре – держать верховую борьбу, созидать. Ничего сложного.

Сейчас у «Рубина» очень много нападающих в составе. Объективно чувствуется же запах очень жесткой конкуренции за место в основе. Ты готов к ней психологически?

Да, готов. Главное, чтобы была здоровая конкуренция. От этого только все выиграют, все будут прибавлять, стараться.

«Было понятно, что большого будущего у “Тамбова” нет. Ну как так: представляешь один город, а базируешься в другом?»

Если вспомнить твою карьеру, ты играл в «Волге» (Нижний Новгород), «Амкаре», «Тамбове». Все эти клубы потеряли профессиональный статус. Подкалывали ли тебя партнеры насчет того, что ты поиграл в самых известных командах «небесной лиги»?

Да, были такие шутки, подкалывали многие, не скрою. Но это не от меня зависело, если честно, что все эти клубы исчезли (смеется).

Если рассматривать эти три клуба, по отношению к какому ты испытал больший шок, когда узнал, что команду лишили профессионального статуса?

«Амкар», однозначно. Ничего не предвещало того, что клуб лишится профессионального статуса. Да, у нас были там проблемы с финансами, периодически не платили зарплату по три месяца, но это было в порядке вещей. Как-то все с пониманием к этой ситуации относились, потому что «Амкар» — это по большей мере была бюджетная организация. Иногда спонсоры не успевали вовремя перевести деньги. Но потом все задолженности гасили, буквально одним днем, и мы двигались дальше. Поэтому никто из игроков не жаловался в КДК (контрольно-дисциплинарный комитет), никто не подавал в суд на клуб. И вот по окончании сезона 2017/2018 мы сохранились в Премьер-лиге через стыки, помню, что с «Тамбовом» тогда играли. Потом ушли в отпуск. И в один день лежу, читаю новости и вижу, что «Амкара» больше нет. Правда, из новостей узнал. Я позвонил в клуб, чтобы уточнить. И там мне сказали, что да, Михаил, «Амкара» больше нет, приезжайте в офис и забирайте документы.

А какое-то собрание было общее с остальными футболистами, тренерским штабом? Обсуждалась ли дальнейшая судьба всего персонала клуба?

Нет, вообще ничего не было. Я приехал в Пермь, забрал трудовую книжку, потом отправился на стадион, у нас там база была. Когда приехал на базу, увидел, как все были в шоке, потому что люди, которые трудились в «Амкаре», очень бережно ко всему относились и создавали очень комфортные условия для времяпрепровождения в команде. Все доходило до того, что женщины, которые на базе трудились в столовой, кормили нас, очень горько плакали, прям искренне переживали. Очень дружелюбный там был персонал. Когда проигрывали, всегда нас так тепло поддерживали, приободряли. На базе, помню, была женщина по имени Люба, она в «Амкаре» 15 лет проработала, и вот когда клуб закрыли, она очень переживала, плакала, говорила: «Как же мы без вас будем? Я столько видела футболистов за свою работу. Сколько выросло, сколько уехало!». В общем, правда, все переживали в этой истории. Но радует, что сейчас в Перми снова возродили футбол, команда «Амкар» играет в ФНЛ-2, насколько я знаю, у них есть задача выйти в Первую лигу. Я думаю, что те люди, которые работали с нами, до сих пор там трудятся и, уверен, сделают всё, чтобы «Амкар» продолжал жить.

А для Перми это была сильная трагедия, что «Амкар» умер?

Конечно! Там очень крутые болельщики. Если не ошибаюсь, даже какие-то митинги были в поддержку клуба, чтобы он не вылетел и не потерял профессиональный статус. Но, к сожалению, ничего не помогло. Было принято решение, которое не обжаловалось.

А вот если обратиться к историям «Волги» и «Тамбова», сильно ли они отличаются от «Амкара»?

В отношении «Волги» могу сказать, что там устойчивого положения не было в клубе после того, как команда вылетела в ФНЛ. Во второй лиге же «Волга» провела, по-моему, два сезона, и перед футболистами не ставилась задача выйти в Премьер-лигу. Все-таки обычно, когда клуб вылетает из Высшей лиги, перед ним ставится задача сразу туда вернуться. А вот в «Волге» такого не было, и как будто бы все потихоньку шло к тому, что команда будет расформирована. В «Тамбове» было много обещаний, которые не сбылись. Нам постоянно говорили, что будем совсем скоро играть на своем стадионе. Мы жили на два города, постоянно в разъездах были (Тамбов играл матчи РПЛ на стадионе «Мордовия Арена» в Саранске). И тогда стало понятно, что большого будущего у этой команды нет. Ну как так: представляешь один город, а базируешься в другом?

В последнем сезоне за «Тамбов» ты пересекся с Сергеем Рыжиковым. Какие у тебя были впечатления от работы с ним?

Для нас это был лидер команды, с громадным опытом. Поначалу мы его своеобразно воспринимали, потому что до этого основным вратарем в «Тамбове» был Георгий Шелия, который сейчас за «Ахмат» выступает. И он был одним из тех, кто любил поорать на игроков, напихать: «Че вы делаете, куда вы даете бить?». А Серега был вообще другим вратарем: «Ребятки, мои золотые, ну давайте посерьезнее, ну как же так ошибки допускаем?». То есть подход совершенно другой. И это было по-человечески очень приятно, смешно. Если говорить серьезно, то, конечно, это большой профессионал своего дела. В 40 лет все еще продолжал выступать на высоком уровне, держал себя в хорошей форме.

У Сергея, кстати, не так давно вышла книга «Вратарь из народа». Не читал ее?

Еще не успел прочитать, но я хотел приехать на презентацию книги в Казань. В последний момент у меня не срослось с этим, внезапно появились дела, не получилось приехать.

«Наша главная задача – выйти в РПЛ. Все прекрасно понимают, что “Рубин” должен быть в Премьер-лиге всегда»

В этом сезоне вы играете в ФНЛ. Насколько сложно перестроиться с полей, раздевалок, стадионов РПЛ на условия ФНЛ?

Для меня это не столь критично и важно. Может, для других это играет большую роль. Мне много не надо, чтобы переодеться, размяться, я найду себе место практически в любых условиях. Но вот что удивляет иногда, так это качество полей на некоторых стадионах. Не берем в расчет даже качество травы на натуральных полях, грязь можно перетерпеть. Когда постелена плохая синтетика (синтетическая трава), даже это можно стерпеть. Но когда приезжаешь и видишь, что часть поля – это натуральный газон, а часть – газон искусственный… То есть там прям посреди поля постелены блоки искусственной травы – это удивляет очень сильно и, конечно, создает трудности во время игры. Хочется, чтобы были везде нормальные поля, но, видимо, на данный момент для некоторых клубов это неподъемная задача. Очень радует в этом плане «Рубин», в первой части сезона на домашних матчах практически всегда поле было отличного качества. Что касается «Велеса», кстати, против него в этом сезоне у меня была первая игра после длительного восстановления. И помню свои эмоции, когда впервые вышел на поле: «А, вот значит на таком поле играть придется после травмы? Я вас понял, хорошо. Ладно, придется потерпеть» (улыбается). Неплохо, между прочим, тот матч провел, потому что и целую игру отыграл, и голеностоп практически не беспокоил. С положительными эмоциями уезжал.

Тебе 31 год. Ты себя сейчас дядькой ощущаешь в команде?

Нет, вообще себя не ощущаю дядькой. Да, мне кажется, ты, даже если к кому-то постарше подойдешь и спросишь, тебе ответят: «Ты че, я в душе молодой еще!». Я себя ощущаю на 25-26 лет максимум (улыбается).

А ты не задумывался пока, до скольких лет хочешь играть на профессиональном уровне?

Не задумывался вообще. Не было мысли, что будет мне 35 лет, и сразу карьеру закончу. Посмотрим, как будут обстоять дела со здоровьем, насколько буду конкурентоспособным в составе.

У тебя была тяжелая травма. Сложный перелом малоберцовой кости и отрыв связок голеностопного сустава. Очень сложно даже произнести. А еще сложнее понять, как восстанавливаться от такой травмы?

Процесс реабилитации был около 10 месяцев. Сначала была операция за границей, потом приехал в Россию, пять недель ходил на костылях с гипсом, потом восемь месяцев занимался в тренажерном зале. После этого восстанавливался с помощью специальной беговой дорожки, она называется «Alter G». Она как бы нивелирует твой вес, приподнимает тебя, чтобы не было большой нагрузки на суставы. Вот на ней около месяца работал, а потом уже потихоньку начал работать с мячом. То есть спустя более девяти месяцев.

Насколько для тебя это был тяжелый эмоционально момент? Может, были какие-то мысли даже завязать со спортом?

Очень тяжелый эмоционально момент. Но спасибо руководству клуба, игрокам, тренерам за то, что так поддерживали. Это очень приятно. Спасибо большое жене, детям, что окружили заботой дома, любовью, лишний раз не дергали. У меня две дочки, которые очень активные по поведению, в какой-то степени как мальчики ведут себя. То есть им больше нравится побеситься, чем в куклы поиграть. И вот они понимали, что у папы болит нога, и лишний раз меня оберегали.

Какие у тебя ожидания перед второй частью сезона? Будет много давления на «Рубин». Насколько ты сам готов физически и эмоционально к этой весне?

Наша главная задача – выйти в РПЛ. Все прекрасно понимают, что «Рубин» должен быть в Премьер-лиге всегда. То, что я сейчас вижу, какой фундамент закладывается в нашей игре, – все это должно принести в будущем результат и вывести, наконец, «Рубин» в РПЛ.